«В те дни, когда в садах Лицея…»
19 октября всегда казалось мне большим праздником, чем 6 июня.
Родился… ну что ж, все рождаются. Еще неизвестно, как потом сложится.
А вот 19 октября произошло не просто чудо, а целый ряд чудес, которые привели к формированию великого поэта.
Первое чудо – это такое своевременное открытие. По указу Александра I лицей должен был открыться годом раньше – и не попал бы Саша Пушкин в первый приём. Да и вообще то, что попал он туда – еще одно чудо. Лицей-то учреждали для обучения младших братьев Александра I и вообще «для подготовки государственных просвещённых чиновников высших рангов», так было написано в уставе. Отставка Сперанского открытие задержала. Но и на следующий год туда поступали дети баронов, князей, высоких сановников. А тут Пушкин – из семьи хоть и дворянской, но обедневшей. Хорошо – протекция дядюшки помогла. И потом – возраст. Младше Пушкина был в первом выпуске только Модинька Корф, так он – барон.
Может быть, за выдающиеся заслуги приняли? Тоже нет – вот у Авенариуса:
«- В правописании вы слабы, — заметил профессор и указал пять-шесть орфографических ошибок, после чего задал еще несколько грамматических вопросов. Ответы точно так же были довольно сбивчивы и нетверды.
Между тем директор Малиновский, как видел издали Пушкин, наклонился с просительной миной к министру, и тот, кивнув головой, громко объявил:
- Начитанность ваша отчасти вас еще выручает. Посмотрим, каковы ваши познания в иностранных языках. Начнем с немецкого.
Пушкин оторопел.
- Нельзя ли мне отвечать из одного французского?..
- А немецкого вы, значит, совсем не знаете?
- Совсем! - брякнул он, чтобы только поскорее развязаться.
По географии и истории повторилось то же, что и по русскому языку: сбиваясь в некоторых, самых элементарных вопросах по физическому описанию земли, не зная твердо ни одного года исторических событий, Пушкин так осмысленно, с таким увлечением передавал разные любопытные подробности нравоописательные и политические, что сам граф Разумовский не скрыл своего одобрения.
- Что вы учили по обязанности, то усвоили плохо; что читали без спроса, то усвоили прекрасно, - сказал он и, обернувшись к директору Малиновскому, прибавил вполголоса:
- Я рекомендовал бы вам, сударь мой, обратить на сего птенца особенное ваше внимание: он сколь необуздан, столь и даровит. В арифметике он, я уверен, всего слабее.
Граф не ошибся. Сухая цифирь, требующая сосредоточенного внимания, была для богатого фантазией, но бедного терпением начинающего поэта всегда непреодолимым камнем преткновения. Написав на доске мелом продиктованную ему задачу, он как только приступил к ее разрешению, так и перепутал. Тщетно профессор математики, по-видимому также расположенный в пользу мальчика предшествовавшими удачными его ответами, пытался навести его на истинный путь: Пушкин, точно в дремучем, топком бору, забирался все глубже в непроходимую трясину, пока совсем не завяз; тогда он безнадежно опустил голову и положил мел.
- Нет, не умею...»
Но приняли, чудо помогло.
Следующее чудо – размещение Лицея в Царском Селе. Могли ведь и в городе его обустроить. И не случилось бы волшебного воздействия на юного поэта всех этих Муз и Девушек с кувшином.
Но всего это мало. Представьте себе: несколько десятков двенадцати-тринадцатилетних мальчишек из очень разных по имущественному и сословному положению семей впервые от этих семей отрывают и собирают в довольно закрытое учебное заведение со строгими правилами… Ничего не напоминает? Ну да, из этого мог бы получиться еще один Дэвид Копперфильд со всеми обидами, унижениями и комплексами на всю жизнь.
Как же, каким чудом вышло так, что этот выпуск не только оказался славен именами поэтов и государственных деятелей, но и на всю жизнь сохранил верную дружбу между соучениками?
Конечно, этому чуду одна из причин – учителя. Наверно, лучшие, которых можно было собрать. Но и учителей было бы мало, если бы не совпали – опять же чудом – личности и судьбы учеников.
И прекрасные пушкинские строки повторяем мы вот уже двести с лишним лет – с восторгом, с удивлением и даже с некоторой завистью:
Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.
В ночь на 15 февраля 1925 года в Ленинграде было арестовано свыше 150 человек – выпускников Императорского лицея по сфабрикованному делу о создании монархической организации.
Из числа обвиняемых:
- 26 человек расстреляны
- 25 человек приговорены к различным срокам заключения в лагерь
- 29 человек приговорены к различным срокам ссылки
- последний директор лицея В.А.Шильдер умер во время следствия, его сын Михаил был расстрелян, а жена Анна Михайловна отправлена в ссылку, в которой скончалась.
В числе неопровержимых доказательств вины арестованных в деле было записано:
«традиционные ежегодные встречи выпускников в Лицейский день — 19 октября».
С праздником вас всех!